Красавица и Красавец
(Tarja TURUNEN & Mike TERRANA, Санкт-Петербург, Большой зал Филармонии, 17.05.2013)
И это особенное я и получил, и получил сполна. Начнем с того, что сам концерт происходил в Большом зале Филармонии, помещении помпезном и слегка напыщенном, настраивающем на нечто возвышенное, причем – с великолепной акустикой.
Концерт состоял из двух отделений + 5 номеров, исполненных на бис. И, хотя наибольшее впечатление на меня произвело именно первое отделение, но писать буду, в основном, об остальном. Потому что то, что происходило в первой части концерта, по большому счету, словесному описанию не поддается – ну, нет в русском языке, или, во всяком случае, в моем лексиконе, слов, чтобы описать то великолепие музыки, которое было обрушено на весь зрительный зал первыми девятью номерами.
Но, давайте по порядку. Начиналось все, как обыкновенный симфонический концерт. Появился оркестр, встреченный дружными аплодисментами зала, и ярко, в чем-то – игриво, исполнил увертюру из оперы « Кармен».
А потом появился ОН – красавец (недаром я так назвал Майка Террану в заголовке этого репортажа)! Все мы привыкли видеть его в трусах и в майке, с боевым ирокезом на голове. А тут Майк был облачен в шикарный костюм-тройку, при галстуке. И, хотя, изрядно поседевший и поредевший ирокез никуда не делся, но с первых же секунд бросилось в глаза, насколько подходит ему и этот облик, как изящно смотрится на нем костюм, как органично он выглядит в нем, как даже ирокез гармонирует с этим одеянием.
Но красавцем я назвал Майка не только за внешний вид. Когда он занял свое место за ударной установкой и приступил к своей работе, оказалось, что и ее он выполняет, выделывает на удивление ярко, красиво, где надо – гармонично сливаясь с оркестром, где надо – доминируя над ним, своим рокотом и грохотом едва не заглушая десятки инструментов.
Поскольку поначалу в концерте номера в исполнении Тарьи и Майка чередовались, то я остановлюсь сперва на работе м-ра Терраны, а затем уж перейду к великолепию, преподнесенному нам финской нимфой.
Так вот, вторым номером прозвучало нечто из сочинений И.С. Баха (прошу прощения, но мои познания по части классической музыки достаточно ограниченны). И тут, когда мощно и величественно вступил оркестр, и барабаны Майка до невозможного органично вписались в это звучание, у меня аж пробежали мурашки по коже – такого Террану мне еще не доводилось видеть и слышать. До чего утонченно и деликатно звучала его монстроидная ударная установка, до чего отточено и уверенно работал сам Майк – это не передать никакими словами! Ударные Майка до того естественно сливались с величественным звучанием оркестра, что, казалось, невозможно было представить это произведение ни в каком другом исполнении.
В одном из предшествовавших текущему туру интервью Майк говорил, что в этом репертуаре его главная задача – постараться не испортить великолепные исполняемые произведения. Эх, лукавил старый черт (а есть в нем что-то демоническое)! Ему удалось не только не испортить, а еще и приукрасить эти великолепные номера, которые с его участием то вспыхивали ярким, но спокойным и величественным пламенем, то так и искрились шикарными фейерверками.
Тому свидетельство – прозвучавший еще через пару номеров фрагмент «Севильского цирюльника». Вот этот номер, казалось, специально был создан для ударных, И здесь нам довелось увидеть совершенно другого Майка Террану, другого, но не менее великолепного. Какими яркими, рокочущими каскадами рассыпался он, обрушивая на зрителей снопы искр, будто стремясь расколотить в клочья свою установку! И оркестр, захлебываясь, казалось, едва поспевал за мельканием его палочек. Искрометное, мощное, но, в то же время, яркое и игривое прочтение – а как еще можно было исполнить это озорное произведение Россини?
Далее – местами Тарья, Майк и оркестр играли вместе, порой Террана удалялся за кулисы, оставляя все звуковое пространство финской диве и оркестру, т.ч. я перейду к рассказу о том, что творила с залом в первом отделении миссис Турунен. Но, надеюсь, описанных выше двух номеров достаточно, чтобы понять, насколько хорош, ярок, неповторим был Майк.
Тарья появилась в третьем номере, как всегда, элегантная, с открытой улыбкой на лице, в пестреньком платье в пол, оставлявшем открытыми руки и плечи, без излишних украшений – этакая скромница. Но вот она раскрыла рот и… мне большого труда стоит, чтобы не употребить тут не нормативную лексику. Потому что, так и хочется сказать: «это капец!» (ну, или нечто рифмующееся с этим), потому что это было нечто великолепное. Меня моментально так и вдавило в кресло, и это состояние не оставляло меня до самого завершения первой части концерта. Такой красоты, великолепия, мощи, эмоциональности мне от нее еще не доводилось слышать! Звуки ее голоса накрыли, я надеюсь, не меня одного, широкой, спокойной волной, но волной величественной и всесокрушающей. И. казалось, ничто не может противостоять силе и красоте, ярким краскам и эмоциям этого голоса. Этот голос, так же, как и барабаны Терраны, до невозможного сливался с великолепием звучания оркестра, но при этом парил над ним, парил над всем залом, как огромная птица, своим широким крылом накрывая всех зрителей. Возможно, такое ощущение возникло еще и от того, какие номера нам довелось услышать. Поскольку, как я уже упоминал, мои познания в классике далеки от совершенства, я могу, лишь ссылаясь на сет-лист, указать, что прозвучали произведения Баха, Штрауса, Дворжака, Легара. Но все это были достаточно величественные, возвышенные пьесы, а голос Тарьи – нет, не упростил их – а скорее, лишил некой помпезности, возможно, изначально присущей им. И это был голос волшебницы, сирены, а скорее – нимфы, вышедшей из озер родной для певицы Финляндии.
И, в заключение первой части концерта Тарья исполнила песню из своего репертуара, "The Reign”, но номер этот вовсе не выделялся из ряда предшествующих ему произведений. Та же возвышенность, утонченность, лиричность и какая-то непробиваемая тоска (а точнее, наверно - светлая грусть) звучали в этом исполнении, и это исполнение в сопровождении симфонического оркестра, пожалуй, наилучшая из слышанных мною версий этой песни. Под нежное, и, в то же время, страстное, сопровождение десятков инструментов, голос Тарьи звучал невероятно ярко, эмоционально и сильно. И завершить такое вот первое отделение этого блистательного концерта на более высокой ноте было просто невозможно. Браво, Тарья, браво, Майк, браво, весь оркестр!!! Это было настоящее чудо, а точнее – его первая часть…
Тарья появилась в третьем номере, как всегда, элегантная, с открытой улыбкой на лице, в пестреньком платье в пол, оставлявшем открытыми руки и плечи, без излишних украшений – этакая скромница. Но вот она раскрыла рот и… мне большого труда стоит, чтобы не употребить тут не нормативную лексику. Потому что, так и хочется сказать: «это капец!» (ну, или нечто рифмующееся с этим), потому что это было нечто великолепное. Меня моментально так и вдавило в кресло, и это состояние не оставляло меня до самого завершения первой части концерта. Такой красоты, великолепия, мощи, эмоциональности мне от нее еще не доводилось слышать! Звуки ее голоса накрыли, я надеюсь, не меня одного, широкой, спокойной волной, но волной величественной и всесокрушающей. И. казалось, ничто не может противостоять силе и красоте, ярким краскам и эмоциям этого голоса. Этот голос, так же, как и барабаны Терраны, до невозможного сливался с великолепием звучания оркестра, но при этом парил над ним, парил над всем залом, как огромная птица, своим широким крылом накрывая всех зрителей. Возможно, такое ощущение возникло еще и от того, какие номера нам довелось услышать. Поскольку, как я уже упоминал, мои познания в классике далеки от совершенства, я могу, лишь ссылаясь на сет-лист, указать, что прозвучали произведения Баха, Штрауса, Дворжака, Легара. Но все это были достаточно величественные, возвышенные пьесы, а голос Тарьи – нет, не упростил их – а скорее, лишил некой помпезности, возможно, изначально присущей им. И это был голос волшебницы, сирены, а скорее – нимфы, вышедшей из озер родной для певицы Финляндии.
И, в заключение первой части концерта Тарья исполнила песню из своего репертуара, "The Reign”, но номер этот вовсе не выделялся из ряда предшествующих ему произведений. Та же возвышенность, утонченность, лиричность и какая-то непробиваемая тоска (а точнее, наверно - светлая грусть) звучали в этом исполнении, и это исполнение в сопровождении симфонического оркестра, пожалуй, наилучшая из слышанных мною версий этой песни. Под нежное, и, в то же время, страстное, сопровождение десятков инструментов, голос Тарьи звучал невероятно ярко, эмоционально и сильно. И завершить такое вот первое отделение этого блистательного концерта на более высокой ноте было просто невозможно. Браво, Тарья, браво, Майк, браво, весь оркестр!!! Это было настоящее чудо, а точнее – его первая часть…
Продолжение...........
